Благотворительность под грохот канонады

Ирина Щербаненко  15 апреля 2016

Газета «Мой город» уже рассказывала «(МГ» от 8 апреля 2016 г.), что председатель Берёзовского городского отделения Кемеровской областной общественной организации «Ветераны-пограничники» Юрий Кадушкин и ее активист Владислав Козлов вернулись из Донбасса, выполнив благородную миссию. Они передали жителям самопровозглашенной Донецкой народной республики гуманитарную помощь, собранную берёзовцами. Сегодня, как и обещал «МГ», Юрий Кадушкин рассказывает о подготовке к поездке и делится своими впечатлениями о ней.

 

До Донбасса

— Юрий Германович, с чего же все начиналось?

— Из средств массовой информации мы знаем, что происходит на Украине даже не с братским, а, я бы сказал, единым с нами народом, только разделенным границей. Сплошь и рядом говорят, что украинцы и россияне – братские народы. Ну, это же ерунда! У меня теща, царство ей небесное, — украинка, тесть – белорус. Получается, жена – наполовину украинка, наполовину белоруска, мои родные сыновья – на четверть украинцы. А я должен считать их представителями братского народа? Не-ет, мы – единый народ.

Все происходящее на Украине очень страшно, мы все переживаем эту трагедию. И вот в нашей организации ветеранов-пограничников было решено собрать гуманитарную помощь и передать ее в Донбасс. Потому что сидеть безучастно, зная, что там происходит – как-то некрасиво получается. Мы же на границе служили!

— Решение было принято единогласно?

— Мы долго обсуждали, было много сомнений, опасений, что что-то не получится, что-то пойдет не так, но в итоге все проголосовали «за» проведение акции. Кроме того, большинство ветеранов-пограничников активно участвовали в сборе средств, следили, как мы добирались до Донбасса, звонили, переживали за нас.

После собрания я пошел в церковь, посоветовался с отцом Андреем. Батюшка положительно отнесся к этой идее. Благословил. Почему я заостряю на этом внимание? Потому что все произошедшее считаю чем-то сверхъестественным, чудом. Благословение помогало: ни с того ни с сего появлялись какие-то люди, которые решали возникающие проблемы. Например, по дороге в Донецк мы немного запоздали, не явились к границе к определенному сроку. Так нам там эмчеэсники помогли.

Мы стремились передать помощь не куда-то в Донбасс в целом, а адресно, конкретным нуждающимся людям. Это у нас получилось.

— Наши земляки чутко отозвались на беду Донбасса?

— Берёзовцы оказались людьми очень чуткими, добросердечными, сострадательными, сердобольными – называйте, как хотите. В течение двух месяцев машина с донбасским флагом и баннером «Сбор гуманитарной помощи детям Донбасса» стояла возле главпочтамта. Сотни людей приносили вещи: «Передайте, там сейчас трудно!»

К нам подходили обычные вроде, ничем не примечательные горожане, но в общении открывалась их душа, доброта, сочувствие к чужой беде – разве это не чудо? Люди сопереживали. Просто это скрыто как-то, не проявляется, не выпячивается.

Бабулечка, к примеру, подходит, деньги протягивает. Я ей говорю, что не надо денег, лучше купить что-нибудь. Пошли в магазин, купили тетрадки. Она стала расплачиваться (800 рублей) и вдруг говорит: «Ну, давайте еще!» — на 5 тысяч канцтоваров набрала.

Предприниматели охотно откликнулись. Василий Федорович Потапкин, Анатолий Петрович Крицула оказались людьми неравнодушными, товаров на значительные суммы закупили. Не остались в стороне работники Берёзовского АТП, Барзасского товарищества, прихожане городских церквей.

— Тем не менее, наша помощь в сравнении с международными масштабами не очень существенная, капля в море. Стоило напрягаться?

— Конечно, стоило. Причем, моральная сторона, понимание того, что они не брошены, не предоставлены сами себе, для жителей Донбасса гораздо важнее, чем стоимость гуманитарной помощи. Люди, в частности, воспитатели и воспитанники детского интерната в Ясиноватой, плакали от осознания того, что где-то в далекой Сибири за них переживают, о них заботятся, к ним приехали за 4 тысячи километров. Нас искренне благодарили за это.

— Дорога была трудной?

— Нелегкой. Ехали ведь практически в неизвестность. Машина несколько раз ломалась в пути. Но все это ерунда по сравнению с тем грузом ответственности, который мы на себя взвалили. Я ощущал и огромную личную ответственность. Вдруг что-то не получится, сорвется, а люди соучаствуют, а от тебя зависит продвижение этой акции? Как ты будешь людям в глаза смотреть? Я больше всего этого боялся и лез из кожи вон, чтобы все получилось.

 

 

Донбасс

— Наши подарки понравились?

— Очень. Привезли одежду, обувь, канц — и спорттовары, игрушки, школьные принадлежности, продукты питания с длительным сроком хранения. На собранные деньги дополнительно закупили сладости, цитрусовые, яблоки, бананы. Донбасские дети в школах, соцучреждениях не голодают, их нормально кормят, но это стандартный набор продуктов (картошка, крупы), а детям ведь и для развития много чего нужно. Вот мы и накупили витаминов.

— Как встретил вас Донбасс?

— Молодой зеленью полей. И асфальтом со следами войны. Где – просто испещренным, выщербленным от выстрелов, а где и с воронками от взрывов снарядов. В черте городов воронки в основном заложены, а на проселочных дорогах остались в большом количестве.

Названия донбасских городов и улиц написаны на украинском и английском языках, возможно, они будут переписаны по-русски. Но на это нужно время и деньги. А вот гербы украинские из Донбасса убраны.

— У донбассовцев такая ненависть к украинскому?

— Я бы так не сказал, ненависти нет. Отчаяния нет. Есть сочувствие, что те «сошли с ума», и надежда, что все это, в конце концов, прекратится. Напряженность есть. «Тревожные пакеты» с медикаментами, теплыми вещами на случай бомбежки наготове. Есть страх: донбассовцы боятся быть захваченными украинской армией.

А ненависть они испытывают к фашистам, националистам.

— Где вам удалось побывать?

— В двух городах — Донецке и Ясиноватая. Мы познакомились с двумя сторонами жизни Донбасса – мирной и опаленной войной. В Донецке посетили специальную общеобразовательную школу-интернат №28 Петровского района, он больше всего подвержен обстрелам. В Ясиноватой – отдел по делам семьи и детей и школу №6. Учреждения там работают в обычном режиме, учебный процесс идет, проводятся мероприятия. Мы, кстати, в Ясиноватинской школе присутствовали на двух спортивных. Преподавание в этих школах ведется на русском и по нашим, российским, учебникам.

Большое внимание они уделяют патриотическому воспитанию молодежи. Мне очень понравилось, что в школах висят портреты героев Великой Отечественной войны, описания их подвигов. Информация написана крупно, размещена невысоко, на уровне глаз, ее удобно читать. Ребятишки знают о подвигах Талалихина, Маресьева, генерала Карбышева.

Что поразило? Пожалуй, уроки ОБЖ. Полученные знания зачастую реально спасают детям жизнь. Они знают, как вести себя при обстреле, знают, что самое безопасное при этом место в квартире – дверной проем, на улице – воронка. Знают, что голову во время налетов и бомбежек нужно прикрывать руками, а рот должен быть открытым, чтобы не контузило и не лопнули барабанные перепонки. Они не по годам взрослые, что ли, донбасские дети… Вот такие реалии войны.

— А еще какие?

— Брошенные дома. Разрушенные здания. Заклеенные крест-накрест окна. Обугленные и порезанные деревья. В частном секторе металлические ворота побиты, изрешечены, с дырами, как в дуршлаге. Заборы тоже посечены. То есть били не по военным объектам, а по частному сектору, по мирным жителям. Много одичавших, брошенных собак. По 10-15 особей по улицам бродят. Хозяева побросали их вместе с жильем, убегая от войны. Только от привязи отцепили, чтобы животные с голоду не погибли.

В населенных пунктах много военных с оружием. Заметил, что на блокпосте не только мужчины, но и девушки с оружием стоят, в ДНР смешанная армия. В Донецке, в Петровском районе, побывали в церкви Иоанна Кронштадтского. Одни стены от нее остались. Но соорудили в них какой-то навес — идут службы. Как можно было бить по святому?

В Донецке же однажды со мной казус произошел. Ехал по городу, как и положено, пристегнутый ремнем безопасности. Гаишник останавливает, спрашивает: «Ты зачем пристегнулся? Под обстрел попадешь, как выпрыгивать будешь? На ремне и задавишься». В общем, внушение мне сделали за пристегнутый, а не отстегнутый ремень. А наказывает Донецкая Госавтоинспекция так же, как и наша, лихачей за превышение скорости и тех любителей выпить, кто в состоянии алкогольного опьянения садится за руль.

Поражает то, что люди привыкают к войне. Десятилетняя девочка, у родителей которой мы квартировали в Ясиноватой, спокойно играла в компьютере во время бомбежек: «Да, это же не нас бомбят, Спартак (донбасский поселок – ред.), что неподалеку!»

— А что можно сказать о мирном Донбассе, Донецке?

— Жители Донбасской столицы утверждают, что Донецк – один из красивейших городов мира. Довоенная стоимость квартир в нем приравнивалась к московскому жилью. Там прекрасный современный спортивный комплекс, в котором проходили игры чемпионата Европы по футболу в 2012 году. В 2014-м, когда начались боевые действия, прежняя власть выехала из Донецка, Ясиноватой, других городов, перешедших к ДНР. Выехали чиновники, структуры жизнеобеспечения (правоохранительные органы, коммунальные службы, шахтоуправления), вывезли архивы, документацию. В общем, населенные пункты остались без власти. Нынешнее руководство республики все восстанавливает, выдает свои, донбасские паспорта, которые, кстати, действительны на территории Российской Федерации. Там широкое поле деятельности для бизнесменов и предпринимателей. Директор одного из магазинов поведала в разговоре, что магазинов закрыто полно, ради Бога, приезжай да работай. Кстати, зарплата у ее продавцов составляет 4 тысячи рублей (там рубли в ходу), это считается не просто приличными, а очень приличными деньгами. Работают парки, функционируют магазины. Полки в них, в принципе, не пустые. Цены, пожалуй, такие же, как у нас. Свинина – 300 рублей за килограмм, говядина – 370, картошка – 22, яйца – 50-60 рублей за десяток. В прошлом году произошел наплыв студентов в донецкие вузы, жилье ведь там снимать недорого.

— Много общались с донбассовцами?

— Конечно, встреч было много. С бойцами-ополченцами общались. Хотя так их называют неправильно. Ополченцы были в начале конфликта – разрозненные, стихийно сформированные отряды, которые состояли из жителей, желающих защищать свою территорию. Сейчас в Донбассе полноценная народная армия, которая может дать (и дает!) отпор любому врагу. У донбасских военнослужащих очень сильная мотивация – защита Родины.

Разговаривал с бойцами, которые воюют с самого начала конфликта. Познакомился с комбатом подразделения «Скифы» с позывным «Монах». Простой человек, который никогда не воевал, у него нет воинской специальности, но когда такое случилось, не смог остаться в стороне. «Я, — сказал он, — за это время видел все: и смерти, и подвиги. Но ужасно боюсь, когда начинаются обстрелы, снаряды вокруг падают. В эти минуты хочется превратиться в маленького-маленького комарика, залететь под какой-нибудь листочек и сидеть там»…

Разговорились как-то с бывшим шахтером, он сказал, что защищает свой дом, семью, Родину, потому что не хочет, чтобы повторилась одесская трагедия…

С пограничником встретился – слепой слепого, как говорится, и в темноте увидит – очень обрадовались встрече, подарками обменялись. Я ему тельник вручил, он мне – свой жетон. Храню теперь бережно…

С разведчиками общался. Одна из них – женщина лет 40. Всю жизнь в ЖЭКе поработала, автомата в руках никогда не держала. Сейчас оружие освоила, стрелять научилась, пленных приводит, у нее около 100 выходов на «ту» сторону. Три пулевых и одно ножевое ранение имеет!..

Еще одни знакомые по имени Саша и Оксана рассказывали, как они в перерывах между обстрелами готовили пищу, как говорится, на всех. Собранные продукты хранятся в одном месте. Во дворе разжигают костер, кашеварят. А бомбежка начинается – в подвал все бегут…

— Сами под обстрел не попадали?

— Нет, но канонады слышать приходилось. Когда, например, артиллерия украинской армии, позиции которой находятся в Авдеевке (а она – в десятке километрах от Ясиноватой), вела огонь по Спартаку. А танковые обстрелы гром напоминают. Когда стреляют танки или орудия, кажется, воздух сотрясается, твоя грудная клетка – тоже, все внутренности дрожат. Снаряд на землю с определенным «гуканьем» падает.

Разок, правда, и под обстрел чуть не попали. 21 февраля мы возвращались из Донецка в Ясиноватую. На блокпосте в Енакиево нас стали осматривать военные. Один подошел, говорит: «А ну, газу – и бегом отсюда». Мы проехали буквально пяток километров, как блокпост стали обстреливать. Оказывается, там была попытка прорыва. Сначала стрельба шла из стрелкового оружия, автоматов, пулеметов, потом присоединились минометы. И такой плотный обстрел длился до 10 утра следующего дня. Если идет обстрел блокпостов или частного сектора, армии ДНР отвечать нельзя, потому что это считается провокацией. И только когда начинается прорыв, когда солдаты противника проходят линию разграничения, подходят к позициям и становится ясно, что они вот-вот захватят блокпост, можно открывать ответный огонь.

— А куда, по-вашему, международные организации, миротворческие силы смотрят?

— Как непризнанные мировым сообществом республики, ДНР и ЛНР не могут пригласить международных наблюдателей ОБСЕ. Это во власти Украины. А, как известно, кто платит, тот и музыку заказывает. Вот Украину-то они и поддерживают, «не замечая» тех безобразий, что она творит в Донбассе.

 

 

После Донбасса

— Что-то в вас изменилось после поездки в Донбасс?

— Пожалуй. Я столкнулся с другим мышлением, другим мировоззрением, другими жизненными ценностями. Еда, быт, роскошь для них не главное. У нас же за период относительно благополучной жизни сформировалось какое-то потребительское мышление. Главное для многих – евроремонт в квартире, отдых за границей, иномарка у подъезда крутая. А дворы, обратите внимание, и так автотранспортом переполнены, ни пройти, ни проехать нельзя! Чуть положение ухудшилось – значит, власть плохая. В Донбассе же главное – чтобы родные и близкие были живы, не покалечены. У них даже к 23 февраля, ко Дню защитника Отечества, отношение иное. Мы поздравляем всех мужчин, воевавших, служивших и не служивших, как будто определяем праздник по гендерному признаку. В Донбассе же даже официальные торжества очень искренни и выстраданы. Такой вот контраст жизненных ценностей, истинных и ложных.

— Как вы думаете, правомерно ли провести параллель между Великой Отечественной войной и войной, которую армия ДНР ведет за Донбасс?

— Считаю, да. Это тоже война, защищающая свое Отечество. От донбасских солдат неоднократно приходилось слышать, что они продолжают войну своих дедов. И если те сейчас с небес за ними наблюдают, им не стыдно за своих внуков.

— Чем, по-вашему, все закончится?

— Думаю, добром, исход будет хорошим. Все встанет на свои места.

— На чем основана такая уверенность?

-Я очень верю в здравый смысл и в нашего президента.

— Нам можно извлечь какие-то уроки из ситуации в Донбассе?

— На мой взгляд, все там происходящее – результат недальновидной четвертьвековой политики Украины после распада Советского Союза. Надо правильно воспитывать нашу молодежь. Чтобы вокруг нее не образовывался тот вакуум, который с удовольствием заполнят другие, если этим не будем заниматься мы. Я должен это делать, если хотите, в целях пропаганды: пусть другие видят, что это в крови у русского человека. Русского не по крови, а по мышлению, убеждениям. В Великую Отечественную воевали казахи, татары, чукчи, чеченцы, грузины, евреи, а для фашистов мы все были русскими.

— Ваши действия после Донбасса?

— Встретился с ветеранами-пограничниками, членами нашей организации, отчитался перед ними о поездке, также о поездке рассказал учащимся школы №16. Отрадно, что ребятишки слушали очень внимательно. Для меня лично стали обязательными просмотры новостей из этих республик. Конечно, тревожит складывающаяся там ситуация, досадно, что положение становится серьезнее.

— Еще планируете поездки в Донбасс?

— Обязательно. Я получил ценный опыт: знаю маршрут, алгоритм действий, знаю, как заполнять документы и так далее. И не воспользоваться этим опытом было бы просто неразумно, нелогично. Да и на собрании в нашей организации было принято решение продолжать эту работу.