КОРЖОВА АЛЕКСАНДРА

Александра Коржова

Г. Калтан

«Слушай сердце»

Зайчонок Прошка родился в обычной заячьей семье. Он был шестым шустрым и слишком храбрым. Мама с папой то и дело выручали его из разных историй и прерывали захватывающие приключения на самом интересном месте.  «Послушай, Прошка, тебе нужно быть поспокойнее. Посмотри на своих братьев и сестер. Сидят тихонько, морковку грызут, книжки читают. Все как у других зайцев», — объясняла мама, ласково гладя малыша по голове.

Прошка понимал, что мама с папой желают ему только добра, но ничего не мог с собой поделать. Он катался кубарем с заячьей горы, сплавлялся на бревне по журчащей речке и кидал камушки в большой темный колодец. Так было до тех пор, пока он случайно и очень неудачно не запнулся об огромную старую корягу на опушке леса. Упал и сломал правую заднюю лапу. Теперь ему, такому непоседливому и шумному, приходилось все дни напролет сидеть в кровати и скучать.

От нечего делать зайчонок начал рисовать. Оказалось это очень увлекательно! Он рисовал картину за картиной: портреты своих братьев и сестер (кстати, получалось очень похоже), натюрморт, который состоял из обгрызенной морковки и капустного листа, забытого на кухонном столе, пейзаж, что виднелся из окна его комнаты. Были и вовсе фантастические картины, по мотивам сказок, которые он слышал от мамы и читал сам.

Прошел месяц. Лапка зажила. Прошка уже не мог представить ни одного дня без своего нового увлечения. Но мама с папой считали, что это «занятие для ленивых», ну куда он потом со своими картинами?  «Лучше учи математику, — говорил папа, — математика всегда пригодится.  Получишь образование, устроишься к тетушке Сове в бухгалтерию. Всегда будешь в тепле и сытости». «Учи биологию, — говорила мама, — будешь помогать зверятам в нашем лесном госпитале, доброе дело делать».  Но сердце Прошки отчетливо говорило с ним на языке красок, карандашей, цветов и оттенков.

Однажды, в очередной раз выслушав советы родителей, Прошка взял лист бумаги, краски, кисточки и пошел куда глаза глядят.  Перед огромным деревом остановился, как вкопанный. Раскидистый кедр возвышался над лесом, как гигантский великан. И казалось, что весь этот лес — его. Прошка смотрел во все глаза. Он никогда раньше не видел здесь это дерево: могучий толстокожий ствол, большие лапы-ветви. Точно не видел. Он бы запомнил. Зайчонок подошел ближе, дотронулся до грубой шероховатой коры и почувствовал в лапке какое-то странное тепло. Спокойствие разлилось по маленькому заячьему тельцу. Прошка присел под деревом, взял в руки лист бумаги. Задумался. Ветер качал ветви кедра. Тот тихонько шумел, успокаивал. Мысли в голове не неслись одна за другой, как обычно, а текли, растягивались, словно мед. Можно было взять каждую, попробовать на вкус, покрутить на языке.

Прошка макнул кисточку в краску. Сделал первый штрих. Второй. Третий. Он рисовал, не замечая ничего и никого вокруг. А кедр все качал над ним своими игольчатыми ветвями, будто подсказывал, направлял, наставлял. Маленькое заячье сердце пело и ликовало, смешивая краски.

Прошка каждый день приходил к дядюшке Кедру, как он теперь ласково его называл. Картины его с каждым разом становились все лучше. Однажды из-за спины зайчонка послышалось:

– Кхм, Кхм. А что это ты рисуешь? — старый добрый дедушка Ёж, директор лесного музея заглядывал за его плечо и с удивлением рассматривал картину.

Прошка смутился:

– Да так, ерунда. Ничего особенного.  — Но картину показал.

Старый ёж протер очки. Сначала подошел ближе, потом отошел подальше, потом снова подошел.

– И много у тебя таких «ничегоособенных» картин? —  Ёж по-доброму улыбнулся.

–  Да, штук десять, — смущенно ответил Прошка. Ему было немного стыдно за то, что он занимается «делом для ленивых».

Еж радостно потер руки и похлопал его по плечу, как старого друга и сказал: «Давай, приноси их к нам в музей. К концу недели сделаем выставку твоих картин. Их должны видеть звери. У тебя тонкое чувство цвета. Я редко видел зверей, которые умели бы так передавать настроение и оттенки.»

Если бы зайцы умели краснеть, то Прошка стал бы пунцовым от нахлынувших чувств. И он поделился с дедушкой Ежом самым сокровенным: » Я люблю рисовать больше всего на свете. Но мама с папой сказали, что все это чепуха и нужно заняться серьезным делом, учить математику и биологию.»

– Чепуха говоришь?  —  задумчиво протянул еж. Подошел к Прошке и положил свою мягкую, теплую ладонь к нему на грудь.  — А что говорит твое сердце, малыш? Слушай сердце.»

Ёж пошел готовить музейную комнату к выставке. Прошка стоял у подножия могучего кедра и слушал.

«Слушай сердце, слушай сердце», — доносилось с разных сторон. Что это? Откуда? Прошка посмотрел на дерево. Ветер гулял в его ветках-лапах, как обычно, но Прошка расслышал то, что заставило маленького зайчонка стать настоящим художником. «Слушай сердце», — шептал зайчонку дядюшка Кедр.

На выставку пришли звери со всего леса. Каждый, кто смотрел на удивительные картины зайчонка, чувствовал, как в груди просыпается голос сердца. Оно начинало петь и звать заниматься любимым делом. Мама и папа зайчонка тоже пришли на выставку. Прошка испугался, и приготовился слушать очередную лекцию о своем неправильном выборе. Но мама с папой подошли, улыбнулись и подарили ему набор самых лучших кистей и красок. Теперь они не сомневались, что их особенный сын выбрал верный путь. А Прошка стоял счастливый и вспоминал своего мудрого учителя, дядюшку Кедра.