Табун расступился
вокруг кобылицы,
И свет материнства
любовью залил
Весеннее утро
святой радуницы,
И встал жеребёнок,
беспомощно мил.
Суровый закон в табуне
для младенца.
На нежность и ласку
минут не дадут.
Он в первый день жизни
на слабых коленцах
Идёт в табуне –
вороные не ждут.
И кажется мир ему этот
пустынным,
Он ловит ноздрями
лишь запах родной,
И мечется мать
меж конями и сыном,
И ласковым ржаньем
вселяет покой.
Но вот испытанье –
речная стремнина.
И, страх поборов,
жеребёнок – в волне.
Но вглубь его тянет
лихая пучина,
И где его мама,
в какой стороне?
И словно сорвавшийся
с ветки листок,
Подхваченный ветром,
несётся к беде:
Уносит жеребчика
бурный поток,
Кобыла спешит –
не глумиться волне.
Собою воздвигла
над сыном плотину,
И, мордой младенца
к себе подтянув,
Дала передышку
и сил половину,
И вышли на берег,
победно вздохнув.
